Arthur Kalmeyer

Позвольте представиться: иностранный агент Кальмейер. Предатель Родины, зубоскалящий над всем самым святым для советского человека. Не православный. Навсегда увезший с Родины доверчивую русскую девушку, коварно женившись на ней. Говорящий на англо-саксонском языке потенциального противника. Распространяющий зловещие принципы так называемой свободы, направленной против Русского Мира.

Не стану долго занимать ваше время. Я материализовался здесь исключительно для того, чтобы предложить свое название для моста в Крым, возводимого Ротенбергом. Считаю, что мост должен быть поименован "Санкционным". Патамушта до тех пор, пока украденное не будет возвращено законному владельцу, санкции не будут сняты. Beatings will continue until morale improves.

Теперь можно продолжить пение обожаемого "Пощады никто-о не желает".

Клён, растущий во дворе на веранде, очень стар. Он был таким же старым двадцать лет назад, когда я покупал этот дом (мне было тогда 60, совсем молодой человек). После одного из штормов отвалилась самая большая нижняя ветвь, и стало видно, что дерево серьёзно болеет. Сердцевина сгнила, во время дождей в дупло натекает вода, с каждым годом всё больше превращая древесину в жидкую древесную кашку, населённую жирными личинками древоеда. Мои попытки вылечить старое дерево не увенчались успехом. Приехал длинный и сухой, как палка, арборист, долго осматривал больного, нюхал кусочки древесины из дупла, только что на вкус не пробовал, потом сказал: больше двух лет не проживёт. Было это пять лет назад.

Клён всё еще жив, но с каждым годом на нём все меньше листьев, да и листочки стали совсем крохотными. Большая забота для нас с Женщиной и Собакой – наше дерево высыхает! Мы привыкли отдыхать в его тени летом в жару.

Расходы по эвтаназии клёна тоже обещают быть немалыми: придётся ломать деку красного дерева – она стоит на корнях клёна, пронизывающих всю землю вокруг. Корни уходят глубоко в скальный грунт, их пришлось бы высверливать специальной буровой машиной, которую в сад никак с улицы не затащить, надо ломать забор, уничтожив множество цветущих кустов для устройства откоса и пандуса. Нормальное течение жизни было бы надолго нарушено, не говоря уже о многотысячном счёте за эти похороны.

Но больше всего меня удручает, что даже если я посажу на место клёна новое деревцо, ему предстоит так долго расти, что нам, всем троим, не светит отдыхать в тени его кроны.

Я всё думал: вот бы клён меня пережил – и не пришлось бы заботиться об этих проблемах. Насколько проще заботы, связанные с человеческой смертью – самому мне даже место на кладбище не понадобится, вообще ничего, я облегчил жизнь детям и внукам, заранее выбрав кремацию. Даже пепел не придётся хранить: сын-скалолаз просто рассыпет меня в горах Сьерра-Невады. Заодно у него будет повод ещё разок съездить в горы, мне приятно думать об этом. В моём сентименте нет ничего необычного – другие люди с удовольствием рисуют эскизы своих надгробных памятников и пишут подробные инструкции, где и как их хоронить, просто я всегда выбираю самые простые решения.

Мне необыкновенно, просто чертовски повезло: я родился евреем, потомком самого ненавидимого на Земле народа. Если бы не игра случая, натуральные инстинкты, свойственные большинству жителей моей планеты, могли бы сделать меня одним из подозрительных, злобных, лишенных милосердия, бездумно верящих своим божкам узколобых.

Я не произношу по утрам молитв с благодарностью Мирозданию за ниспосланную мне милость - потому что не в состояние представить себе Создателя Вселенной, озабоченного статистикой потока благодарностей.

Для меня быть евреем - чрезвычайно редкий шанс: возможность во всем сомневаться и не терять из-за этого права на льготы для ни во что не верующих.

Соплеменники, озабоченные диетическими табу, вызывают у меня смешанные чувства: с одной стороны, уважение к людям, способным упорствовать во имя идеи, с другой - колики смеха, типа 'Что, и креветок нельзя? Это ж надо, какие кретины!'.

У меня в доме не зажигают свечей, когда их предписано зажигать. Я зажигаю свечи к ужину, приготовленному мной для моей Женщины. Я не повторяю один и тот же ежегодный ритуал с бараньей костью, хреном и вопросами, ответы на которые всем давно осточертели. Но у меня навсегда вложена в сердце способность оставаться на стороне слабого, вопреки силе, и сомневаться в правоте большинства, когда все вокруг орут "Распни его!"

Если это избранность, я скажу, вы правы, блядь, я избранный, и не морочьте мне голову по этому поводу - каждый в состоянии придумать для себя свою собственную избранность вместо того, чтобы сомневаться в моей!

«Квебек – самый европейский из всех городов Северной Америки. Здесь все без исключения говорят по-французски. Часть города, которую называют «Старый Квебек», и в самом деле неотличима от Франции. Совершенно потрясающая архитектура, французская еда, лавки, которые можно встретить только в старой Европе. На мой вкус, Квебек – самый изумительный город из всех, виденных мной в Северной Америке.»
– Sebastian Bach

«Я не представляю себе эту страну без Квебека. Je parle Francais. И когда я размышляю о том, что значит быть канадцем, неотделимая часть этого – французский язык. »
– Michael Ignatieff

«Я англоязычный канадец, но все мои предки – эмигранты из России и канадцы, с которыми они сочетались браком, – похоронены здесь в Квебеке, и если бы Квебек решил вдруг отделиться, я чувствовал бы, что меня разрезали надвое.»
– Michael Ignatieff

Жители этого удивительного города произносят его название как «кебек». Если вы говорите «квебек», вас тут же распознают как англофона или янки (впрочем, так или иначе, вас здесь всё равно очень быстро распознают). Себя они называют «québécois» (женского рода), что по-русски звучит – «кебекуа».

Если вам по душе люди, обуреваемые комплексом национальной идентичности, здесь вы будете чувствовать себя, как дома. В своё время Луи-Жозеф Папину, бывший лидером «Партии Патриотов», сформулировал кредо кебекуа: «Люди, осознавайте себя народом, и другие будут уважать вас. Или станьте прислугой, и остальные будут заслуженно вас презирать». Партия Патриотов канула в Лету, но франкофонство живо и по сей день, правда, оно повзрослело, обрело способность смеяться над собой и, как следствие, стало более сильным и цивилизованным.

( Read more... )

«Что касается лично меня, я бы вообще оставил страну в её естественном, неприкосновенно диком виде на следующие полвека, но боюсь, сюда набегут если не англичане, то янки уж наверняка.»
– John A. Macdonald

«Это симпатичная мирная страна, в которой до черта пустого места, скучное, не знающее кризисов правительство, немного торговли и поющие со странным акцентом певцы.»
– John Dickinson

В Канаде, в Эдмонтоне живёт мой замечательный давний друг, музыкант. Он как-то сказал, что объездил всё страну, кроме Новой Шотландии. Сегодня, оглядываясь на это мoё путешествие и перебирая фотографии, я понимаю, почему музыкальная карьера носила его по разным местам, тщательно обходя Nova Scotia: он пианист, fiddle – не его инструмент.

( Read more... )

«Я верю в достоинство труда, независимо от того, работаешь ты головой или руками; мир не обязан содержать кого бы то ни было, но он обязан предоставить каждому возможность заработать себе на жизнь.»
– John D. Rockefeller.

«Я знаю способы делать деньги, о которых ты понятия не имеешь.»
– John D. Rockefeller.

Хорошо гульнув накануне (за поводом дело не стало – прощание с Бостоном) , мы утром едва не проспали время посадки на судно. К счастью, от нашего отеля до терминала “Black Falcon” расстояние не больше двух миль, таксист попался толковый, и мы всё-таки поспели ко времени. Кстати, все таксисты, попадавшиеся нам в этом путешествии, были уроженцами Юго-Восточной Азии, практически не говорившими по-английски, и мы быстро поняли, что единственный способ дать им знать, куда ехать, – иметь наготове бумажку с адресом. «А как прекрасно было бы, - сказал я Женщине, - если бы все таксисты были из России, как в 20-е годы в Париже!...» «Гляди, накаркаешь», - ответила Тоня. «Yes, Memsahib», - немедленно согласился я.

( Read more... )

“The question before the human race is, Whether the God of nature shall govern the World by his own laws or Whether Priests and Kings shall rule it by fictitious Miracles? Or, in other Words, whether Authority is originally of the People? Or whether it has descended for 1800 years in succession of Popes and Bishops, or brought down from Heaven by the holy Christ in the form of Dove, in a Phyal of holy Oil?”
- John Adams to Thomas Jefferson, 1815, June 20

Если доживём до следующего мая, мы с Женщиной непременно отпразднуем сороковую годовщину приземления на северо-американский континент. Много за эти сорок лет прожито, пережито, перемолото. Я часто возвращаюсь мыслью к тому мгновению, когда мы окончательно и бесповоротно решили связать свои судьбы с этой землёй. Она была добра к беженцам из Сказочного Королевства, не пыталась выделять нас в особую расу, отличную от коренного населения - просто предоставила возможность работать до третьего пота и позволила, не вмешиваясь в детали нашего плана, строить жизнь по собственному нашему пониманию.

На старости лет я всё реже читаю беллетристику и всё чаще обращаюсь к историческим документам, пытаясь понять, как возникло общество, давшее нам приют, каковы его корни. В этом году меня привлекла переписка Томаса Джефферсона с Джоном Адамсом. Я был потрясён интеллектуальным уровнем их беседы - частной беседы, не рассчитанной на постороннего читателя, но сохранённой для меня историей.

Они были очень разными, эти два человека.

Джон Адамс, второй президент Соединённых Штатов, был рафинированным массачусетским джентльменом – адвокатом, государственным деятелем, знатоком политических теорий, лидером движения за независимость колоний. Он стал знаменит в кругах интеллектуалов Новой Англии ещё до Американской революции. Даже после начала восстания против британской короны он в качестве адвоката взял на себя защиту в суде британских солдат, участвовавших в расстреле демонстрантов во время событий, вошедших в историю как Boston Massacre. Это не добавило ему популярности среди повстанцев, но Адамс упрямо осуществлял «право солдат на защиту» как необходимое условие презумпции невиновности. С другой стороны, Адамс был делегатом Континентального Конгресса от Массачусетса, и именно он убедил членов Конгресса в необходимости объявления независимости от Британской Короны. Адамс был убеждённым сторонником твёрдого централизованного правительства для ставших независимыми колоний.

Томас Джефферсон был человеком другого культурного слоя. Третий президент США родился и вырос в колониальной Вирджинии. Это был рассудительный, мягкий, вдумчивый человек. После окончания колледжа он некоторое время практиковал в качестве адвоката, главным образом защищая в суде рабов-негров, искавших права выхода на свободу. В Континентальном Конгрессе он представлял Вирджинию. В качестве члена вирджинской легислатуры Джефферсон составил черновик законопроекта о религиозных свободах. Во время войны 1779-1781 годов он был губернатором своего штата. В мае 1875-го Джефферсон стал первым послом Соединённых Штатов во Франции, а затем – первым Госсекретарём Штатов в администрации Джорджа Вашингтона. Вместе с Джеймсом Мэдисоном, Джефферсон организовал республиканскую партию в качестве противовеса федералистам. В отличие от Адамса, Джефферсон считал совершенно необходимым отстаивать права отдельных Штатов, предупреждая, что абсолютизация федерализма неизбежно приведёт к узурпации власти государством, как это было во времена правления Британской Короны. Именно Джефферсон упорно и последовательно внедрял в Конституцию формулировки о необходимости ограничения власти государства.

Джефферсон занимал должность вице-президента в администрации Адамса, но после того, как тот в 1798-ом году продавил через Конгрессе ограничительный законопроект под названием Aliens and Sedition Acts, возмущённый Джефферсон покинул столицу и вернулся к домой в Вирджинию, в Монтичелло. Здесь он занялся детальной разработкой планов «Республиканской револиции» на выборах 1800-го года, дабы отобрать власть у федералов и вернуть её штатам. После чрезвычайно жёсткой кампании, в которой обе партии не поскупились на бочки вылитой друг на друга грязи, Джефферсон победил.

Казалось, с этого момента прежние друзья навсегда станут непримиримыми врагами. Но после двух президентских сроков Джефферсона (1801-1809) он и Адамс помирились. Адамс был первым, кто разбил лёд, отправив Джефферсону письмо 1 января 1812 года, в котором желал бывшему коллеге и сопернику много добрых лет жизни. Джефферсон ответил письмом о том, что в конечном счёте оба они всю жизнь трудились во имя одной и той же цели. За сим последовали 14 лет, в течение которых эти двое, последние из оставшихся в живых революционеры, обменивались мыслями о том, ради чего была предпринята попытка создания нового государства, что в ней удалось, а что – не совсем так, как предполагалось.

90-летний Джон Адамс умер 4 июля 1826 года. Последние его слова на смертном ложе были «а Джефферсон всё ещё жив...». Адамс не знал, что его друг и соперник умер на четыре часа раньше у себя в Вирджинии, в Монтичелло, в возрасте 82-х лет.

В день их смерти страна, не озабоченная благодарностью к этим двум гигантам, праздновала свою Независимость...

Читатель, возможно, недоумевает, какое отношение имеет план кальмейерского путешествия к этим историям. Ответ прост: после чтения переписки Адамса и Джефферсона мне захотелось вдруг съёздить в Массачусетс, где началась заварушка, обеспечившая в конечном счёте свободу мне и моим детям. И вообще я ещё крепок, кто знает, может мы ещё успеем в следующем году съездить в Вирджинию, поклониться могиле Джефферсона.

Короче, вот мой план:

( Read more... )

- Прогулки по деревне
- Книжный пассаж
- Флора и фауна
- Сьерра-Невада

Не так давно один из моих замечательных ЖЖ-френдов написал у себя в журнале: «…Жизнь в своем "имении", пусть оно шесть-семь соток - это самое лучшее, что можно придумать… Я, конечно, подразумеваю нормальный загородный дом. Или вообще всякий дом, стоящий на земле, среди низкоэтажной разреженной застройки.»

И я отправился по деревне с фотоаппаратом – выбирать, что бы можно было ему здесь предложить...

( Read more... )

C детских лет, ещё со времён Чухлинки, во мне живёт неуёмная страсть к переменам. Даже теперь, когда мы живём в одном из красивейших мест Калифорнии, эта страсть уедает меня ничуть не меньше, чем в детстве: КАРТИНКА ДОЛЖНА МЕНЯТЬСЯ!

Жажда перемены картинки гоняла меня по планете со дня пересечения границы государства невыездных граждан.

Теперь врачи велят избегать солнечных пляжей. Farewell, гавайские пальмы, каменистые берега Альгарве с девицами topless, не поминайте лихом, Baio da Sancho, Antigua, Aruba и Isla Mejeres... Память ехидно подсовывает финальную сцену из кинофильма All That Jazz в постановке Боба Фосси... Ну всё же, пока жизнь более или менее продолжается, приходится искать смены декораций в северном направлении.

Мы и раньше бывали в Mendocibo county, и я даже выкладывал в ЖЖ фотографии и писал о поездке в Howard Ranch Creek, но собственно о городе Mendocino никогда раньше не рассказывал. На прошлой неделе мы с Женщиной и Собакой провели там три дня, и мне пришло в голову рассказать вам об этих местах.

Я разделил фотографии на две части. Вторая посвящена исключительно картинкам природы и нуждается в минимуме пояснений. Первую часть – рассказ под заголовком «Американа», – вы найдёте здесь под катом.

Слово «американа» не слишком знакомо русскому читателю. И не только ему. Множество жителей СССР, покинув пределы Родины, осели в мегаполисах Америки, обретя новый мир в этнических гетто Нью-Йорка или Лос-Анджелеса, имеющих мало общего с «американой»: словари определяют это понятие как характерный феномен, свойственный исключительно американской культуре. Вы ведь не стали бы делать выводы о жизни обитателей Алпатьевска или Кургана на основании знакомства с жителями Садового Кольца? Ну вот, а здесь разница ещё существенней.

Можно извести страницы печатного текста, поясняя сей феномен. Я лучше просто расскажу вам о калифорнийском городе Мендосино

( Read more... )

Простите, не стану пытаться отвечать каждому оставившему добрые слова и пожелания под моим последним постом - мне нужно немного прийти в себя.

Спасибо всем!!!

Я дома - это уже лучше, чем в госпитале.
Я OK.
Голова лёгкая и звонкая.
Всё будет хорошо.
Чёрт меня не берёт.

Мёбиус вьёт бесконечную ленту –
Спуск одичавшего мышленья в ад.
Имя моё Аrrepentimiento,
Имя подруги моей - Soledad.

arrepentimiento - (исп.) раскаяние
soledad - (исп.) одиночество